"Отличный текст. Тема понята и раскрыта. Изложение эмоциональное, композиционно выстроено, интересно читать. Так держать!"Я просто оставлю это здесь в надежде на то, что это никто не прочтет.
«- Мы
решили граффити на вагонах нарисовать. Надо было поезд один обойти, но мы
решили время не тратить: ребята под колесами поползи, а я, как обычно, решил
выпендриться и полез наверх, на вагон. А там какие-то провода над ним были, меня
затянуло ну… и ударило.
- И зачем надо было лезть?
- Я откуда знаю? Я вообще, честно говоря,
ничего из того дня не помню. Мне это все друзья рассказали»
Конец сентября. Холодный пасмурный день. С замершими руками
тащу пиццу и пакет с продуктами. Весь город застрял в одной большой пробке, иду
пешком – так выйдет быстрее. Это был мой первый поход в больницу к тебе. Лежишь
там с июля, а пускать к тебе стали только сейчас. Захожу в больницу, покупаю бахилы. Лифт не
работает, пришлось подниматься по лестнице на 9 этаж. Несколько месяцев я ждала
встречи с тобой, у меня по всему телу
распространялось это приятное волнение от долгожданной встречи, вот-вот, сейчас я наконец увижу тебя, нас
разделяет всего уже несколько метров, сейчас я только спрошу молодую медсестру
о том, где находится 911 палата.. вот сейчас… А она с презренным видом смотрит
на меня и говорит: «Девушка, в одном бахиле проходить нельзя». Опускаю голову и
смотрю на свои ноги: и вправду, бахил надет только на левый сапог. Пришлось
возвращаться обратно и искать этот чертов бахил. И почему я вечно все теряю?
Все, нашла. Опять я на пути к тебе.
Захожу в твою палату. Мой нос сразу же пробил едкий запах:
смесь лекарств, горелого и чего-то тухлого. Этот запах я еще долго не забуду.
Медленно прохожу зеленую стену, и вот из угла я вижу тебя. Ты лежишь неподвижно
на холодном сером постельном белье, которое все пропитано насквозь
темно-багровыми пятнами твоей же крови. Обгорелый нос, руки, обмотанные старыми
бинтами, через которые виднеются твои страшные ожоги и неудачные попытки
пересадки кожи, точно такая же обгорелая грудь, в середине шеи виднеется
маленький круглый шрам, который остался у тебя после трахеостомии. Увидев меня,
ты, стыдясь, с большим трудом натягиваешь на себя покрывало. Минута молчания. Я
сажусь напротив тебя на низкий неудобный стул. Я не знаю, о чем тебя спросить.
Ну, о чем можно спросить человека, который несколько месяцев назад получил ожог
четвертой степени на 50% тела? Здороваемся, спрашиваем друг друга о новостях,
заводим какой-то непонятный и глупый разговор. Оба чувствуем себя как-то
неловко, наверное, такое всегда происходит после длительного расставания,
особенно при таких обстоятельствах. В голове сразу же начинают прокручиваться
воспоминания с прошлого июня: выпускной, мое поступление в новую школу, которая
находится в Красноярске, ночные походы в кино в компании друзей, походы на
речку. Ты – самый веселый и безбашенный среди всех. Именно с тобой мне больше
всего нравилось разговаривать, именно с тобой мне очень хотелось подружиться. Все
это было так недавно, а в то же время уже так давно. У тебя необычные взгляды
на жизнь, ты очень талантлив, амбициозен, в свои 16 уже успел записать
несколько альбомов и выступить на огромном количестве концертов. Еще несколько
недель и все это исчезает. Звонок. Я узнаю о том, что тебя ударило током,
начинаю обзванивать остальных друзей, чтобы хоть что-то узнать о твоем
состоянии. Много я тогда плакала. Местные врачи не хотели перевозить тебя в
Красноярск, говорили, что это бессмысленно, что тебе осталось максимум 3 дня.
Через неделю лучше тебе никак не стало, но и не умер. Еще через пару дней тебя
все-таки перевезли в Краевую больницу на
вертолете. Теперь ты лежишь здесь, на этом грязном белье, в этой ужасной
комнате с зелеными стенами.
В твоих глазах я вижу
тонну благодарности за то, что я пришла (тебе видимо здесь очень одиноко), и
немного смущения, как будто бы ты извиняешься за свои ожоги и пятна крови.
В палате ты лежишь вместе со своей мамой, но сейчас ее не
было - она ушла по каким-то делам. В дверь стучится огромная женщина с полными
ногами, на которые натянуты черные мужские носки и фиолетовые тапочки, и орет
басистым голосом:
- « Ужин готов!
Получайте свою порцию!»
Ты бросаешь на меня виноватый
взгляд и в то же время кричишь ей в ответ:
- «Каким образом я
должен ее получить, если я не могу ходить?»
Беру твою тарелку и
кружку, и иду получать твою порцию. Обычно это делает твоя мама. А тебе снова
неловко, говоришь, что я пришла не для того, чтобы за тобой ухаживать, но что
мне оставалось делать?
Смотрю на кисть твоей руки: на ней синей пастой нарисован
маленький крест. Спрашиваю что это. Оказалось, что это твоя верующая мама
нарисовала это для того, чтобы Бог тебя
охранял, ведь из-за ран ты пока не можешь носить нормальный крестик. И вот
опять я вспоминаю прошлое лето, как я ходила в церковь и молилась за тебя. Но
этого я тебе точно никогда не расскажу. Вообще-то я атеистка и выражение о том, что в
падающем самолете атеистов нет, всегда казалось мне абсурдным, ну, а теперь...
Таких вот походов к тебе в больницу было великое множество в
течение того года. Потом тебя выписали, ты вернулся в свой город, снова стал
ходить в школу. Поначалу писал мне о том, что ты растерял всех друзей, что ты
никому не нужен, и о тебе все забыли. Я всегда внимательно выслушивала тебя,
поддерживала, давала советы. Через несколько месяцев у тебя все вернулось на
свои места: снова компании, друзья, концерты, встречи. Ты опять счастлив, но ты
все реже стал вспоминать обо мне.
24 сентября. Вчера у меня было день рождения. Поздравление от
тебя, которого я так ждала, я все-таки не дождалась. Ты просто забыл о том, что
у меня день рождения. Ну ладно…
No comments:
Post a Comment